«У Мандельштама нет страха смерти, как мне кажется. «Я ещё не хочу» — то есть наступит момент, когда и это до меня дойдет, но вот пока у меня есть якоря в виде телефонов, адресов, пусть за ними только тени. Я лично всегда читала этот текст как мольбу - я ещё держусь за то, что было моим. Ещё связан с той, ушедшей, эпохой. Поэтому не исчезай и не забирай меня, не становись совсем Ленинградом. Эта оппозиция (Ленинград-Петербург) и, соответственно, трагизм культурного и даже эпохального диалога у Пугачевой снимается, поэтому и песня как будто бы, в контексте судьбы Лидии Клемент, прощание. Но не с эпохой, не с городом, не с культурой, а с конкретной своей жизнью, которой выпало так мало», - Елизавета Лысова-Голомзина.